На сияющей вершине абсолютного воззренья
Я сижу, и мир страданий кажется бесплотной тенью.
Тело тень и люди тени исчезают в свете полдня
Может я исчезну тоже, может даже и сегодня.
В относительных заботах надо есть, что бы работать
Но ещё есть воскресенья, у евреев, то суббота.
В это время надо помнить о создателе Вселенной
В абсолютном есть лишь волны или квантовая пена.
Неуютно на вершине, сносит ветер в мир страданий
Режет попу острой гранью абсолютный многогранник.
Повторяю я как мантру «нет пути и нет свободы»
И в решимости последней в топку смерти шлю я годы.
Будда так сидел у древа, так Иисус бродил в пустыне
В ком горит огонь последний, тот соблазны все отринет.
Абсолют не абсолютен, он такой же призрак Майи
Что играет, порождая путь от рая и до рая.
Нет вершины над тенями, нет теней, что исчезают…
День склоняется к закату, во дворе собаки лают.
Жизнь склоняется к закату, что родилось станет прахом…
Абсолютное воззренье устоишь ли перед страхом?
Страх ведь тоже абсолютен, как и радость, как и горе…
Каждый царствует в минуте, чтобы в ней исчезнуть вскоре.
Дышит Небо полной грудью, рвётся стук Земного сердца
Абсолютное воззренье — в жизнь распахнутая дверца.
Дверь открыта, нет входящих, мы застыли у проёма
Исчезают все воззренья, дом не может быть не
Читать дальше →

Оставь в покое хитрый ум,
Пускай живёт в дворце из дум,
Играет с девочкой душой,
И ищет в хаосе покой.

«Умри» — кричит злой ум себе
«Уйди в пустынь, взорвись в гульбе,
Скорей меня ты разбуди,
И будет счастье впереди».

Ушли родители гулять,
И ум с душой в боях опять.
Но вот придут они домой,
И вновь играет брат с сестрой.

У души есть две радости. Это переживание непосредственного опыта, через все пять органов чувств и переживание надиндивидуальных аспектов основы. Опыт чувственного восприятия невозможен без игры в ограниченность. Глаз не видит глаза. Эта игра приводит к конкуренции и борьбе за источники пищи, в том числе и за источники сенсорных впечатлений. Поэтому она всегда приводит к страданию от перемен. Переживание аспектов основы ничем не ограничено и всегда доступно, не с кем конкурировать, не с кем бороться. Нет необходимости знать об этом, так же как мы не знаем о сытости. Получив опыт и увидев, что это всегда с нами не остаётся ни малейшей возможности для недостаточности. В отличии от животных человек может пренебречь потребностями тела, не вступая за них в борьбу, душе будет достаточно высших переживаний, а смерти она не боится. Это происходит вполне естественно, когда заканчивается притязание ума на тело и душу. У кота притязающего ума нет, но и возможности высших переживаний, проявленных через самоотречение и сострадание тоже. Всё, что касается кота, касается и маленьких детей. Детская жестокость, эгоизм, это проявление животной природы, не связанное с авторской программой к её корню, чувству отделённости, конечно имеет отношение, но плоды, то что принято считать ЧЛА, расцветают позже. Хотя конечно есть и исключения, когда ребёнок уже рождается Буддой.

Как голодный возле праздничного стола.
Как нищий в сокровищнице царей.
Я смотрю в небо раскаленное добела…
Но если пить хочешь — пей!
Ищет пищи волчья душа…
Счастье её в борьбе.
Зверь в засаде сидит не дыша…
Человек, ловит счастье в гульбе.
За еду на смертельный бой…
Жизнь натянута как струна…
Всё моё, заберет другой…
Бесконечно идёт война.
Что мешает нам небо пить?
Резать сочную тьму на куски?
Всё доступно, зачем же выть…
Были мысли Творца легки.
Дал он людям от рая ключ.
Дал он зверю покой души.
Дал он Солнцу вуаль из туч…
Задыши мой друг! Задыши!
В каждом вдохе — ты выпьешь свет.
Каждый
Читать дальше →

ПЕРВЫЙ.
Я говорю тебе друг, что единство-
Это возможность вернуться к себе.
Как возвращаются к дереву листья.
Как возвращаются волны к воде.
Это дорога из будней страданий
И утешение боли земной.
Бог, сам себя, подымая на длани,
Небу поет и ведет за собой.
В Кришну иль Вишну, а может и в Шиву
Каждый стремится, во что то бежать.
Каждый желает быть просто счастливым…
Недостижимо и рядом как мать.
Только приник и уже расставаться.
Только что жил и уже умирать.
Вот и танцуем неловким паяцем,
Морщим слезами небесную гладь.
Каждым шажком от себя убегаем,
Но все шаги совершаются тут.
Бог никогда не выходит из рая.
Время не знает веков и минут.
Как же единству уйти из единства?
Надо в единстве единство создать.
И отрицая себя как блаженство,
Вечно пытаться блаженство узнать.
ВТОРОЙ.
Невозможно не рваться из боли,
Каждой клеткой желая вдохнуть.
И считать поминутно до коли,
Ржавый нож не покинет мне грудь.
Невозможно не верить в спасенье,
В Боге, в Дао, хоть в черте самом…
Что мне ангелов сладкое пенье,
Если горло забито дерьмом.
Говорите мне — «встань на колени
Примирись и собой и с людьми»
Но в пустыне не выживет семя.
Умирая, всегда мы одни.
Как же жить, умирая до смерти
И не в силах никак умереть!
И бессильно надетым на вертел,
Мяснику славословить и петь.
ПЕРВЫЙ
Нет надежды мой друг для входящих
И не знаю я слов для тебя.
Бог единственный в мире обманщик,
Обманул и запрятал себя.
Я не знаю рецептов для мертвых,
А живых не встречал никогда.
Видел слабых, наивных и гордых,
Даже тех, кого любит звезда.
Но и тех, кто в аду по макушку…
Меч как маятник падает вниз,
Оставляя на плахе лишь тушку,
Называется — жизни каприз.

Ты страдаешь — не можешь иначе
И страдание длится всегда.
Смех людей нарисован их плачем.
Где волна, там сокрыта вода.
Мы с тобой говорим бесконечно
И продолжим, покуда есть Мы.
И течет нашей памяти речка,
На границе из света и
Читать дальше →

Вот вспышка гнева, мрак обиды,
Колючки злости, страха тень
Все это есть, прекрасно видно
И происходит каждый день.
У нас всегда готовы будут
Причины это объяснить,
Не те попались рядом люди,
Не так пошла сегодня «жисть»
Когда эмоция волною,
То в горле ком, в уме бардак.
Тебя несет и ты собою,
Не правиш, ну совсем никак.
Один взорвется фейерверком,
Другой молчит, сжав кулаки…
У каждого своя есть мерка,
Но не о том мои стихи.
За каждой вспышкой притаилась
Мной не осознанная мысль.
Там убеждение сокрылось
И с детских лет оно как быль.
Хотя оно всего лишь сказка.
И если схлынул страсти вал,
Оно проявится отчасти,
Но надо чтобы ты сказал,
Проговорил себе, бумаге,
То слово, что внутри живет.
Тогда оно вдруг станет мыслью
И будет ясен мысли ход.
Как теорему, к аксиоме,
Её тогда свести удастся.
Как призрак в одиноком доме
Возникнет страх, как тень от счастья.
И нежелание увидить
Основы мира своего.
Захочешь ты себя убить
Чтоб не увидеть ничего.
Но этот страх он не всесилен,
Не затмевает он твой взгляд
Хотя тело напрягая жилы
От боли корчится… ты рад
Увидеть, в чем сокрыта вера.
Не та первичная конечно,
У шага точная есть мера,
Иначе прыгать будешь вечно.
Не следуй за лжецом умом,
Он хочет прыгнуть прочь от боли,
Назвать ее ненужным сном.
Разоблачи СВОЮ ты правду.
Увидь свою ты нелюбовь.
Свою к любви почувствуй жажду
И к поиску узнай свой зов!

И только после, быть вопросу —
КТО Я?
Кто ищет?
Кто зовет?
Кто исчезает?
Кто живет?
Родился кто и кто умрет?
Работа эта каждодневна,
Ведь проживанье не экстаз,
Когда разносят болью стены
и отрывают веки с глаз.
Бывает, все уже понятно
И видишь ясно почему.
Но горло жмет железной хваткой
И страшно ночью одному.
Там ни личины, ни событья,
Ни мамы с папами виной…
Первичность травмы,
Быть — не быть Я,
Подвластна милости
Читать дальше →

Не убежать по строчке рифм,
Они вернут меня по кругу.
Дороги все приводят в Рим.
Стрелой на тетиве упругой
Бьет звездный лучник прямо в цель.
А цель о том еще не знает.
И держит путь на риф и мель,
А думает что к вратам рая.
И мы бежим, бежим, бежим…
К игрушкам суетного мира.
Но все пути приводят в лимб,
А строчки тянутся как гиря,
Мешают быстро нам бежать.
И думаешь что это крылья.
И лишь в конце ты скажешь –«б-ть
Я снова сплю, мишенью в тире»
Так что же значит не писать?
Ведь не найти в стихах спасенье.
Нет! Просто нечего искать,
Тому, кто только тень от тени.

Ум отвергает все учения и концепции,
А сердце поет, когда слышит тихую музыку вечности,
Доносящуюся сквозь паутину бесполезных слов.
Ум видит учителя, говорящего слова,
Болеющего теми же болезнями, беззащитного и слабого, как и я,
А сердце греется в бесконечной любви, вопреки холоду страхов и обид.
Ум считает деньги, завидует славе, скрупулезно подсчитывает промахи и неудачи.
А сердце звенит от радости встречи и узнавания.
Кто из них прав? «Конечно, Я», ответит ум. «Ты прав» — согласится сердце,- «но не тебе решать»

Потому что родилась Я, чтобы это из себя не представляло))))
( Из переписки с Светланой)

Но вот вопрос, что значит родилось?
Рождается ли облако на небе?
Когда песчинки называем кучей?
Когда из капли возникает море?
И где всему начало и конец?
Оно все есть и все живет конечно.
Но где? В уме, а где же ум живет?
Где сердце, то горит, то тухнет в боли?
Где время отмеряет нам часы?
Куда уходят образы любимых?
Откуда к нам приходят эти сны?
Как странно жить, не ведая начала
Без знания и значит без себя…
Но видеть лишь себя, во всем творимом.
Себя спасать, скрываясь от других,
Их, называя адом или раем…
И сомневаться в том, что, несомненно.
И все же жить, неважно, где и как.
Пускай пучком неведомых бозонов,
Или другой фантазией о жизни…
Горячий чай, холодный лимонад,
Объятия, открытые любимым…
И слезы на похоронах…
И жизнь и смерть, раздельны и едины.

Никто не пробудился, а тот, кто пробудился, тот уснул,
теперь во сне он говорит о пробужденье
о том, что нет его, а есть лишь только сон…
А как еще сновидческий фантом
другим фантомам сон о сне расскажет?
Но что с того, вокруг простая жизнь
и нет мерила правде и неправде,
ни ясности, ни мраку…
лишь любовь, во всех своих обличьях торжествует.
но не узнать ее…
лишь только в зеркалах ее мы видим радужные тени.
Она есть то, что вопреки всему и плоти, и ее желаньям страстным
друг друга позволяет сохранить,
и видеть Бога в радости и боли,
и отпускать в прозрачной тишине
всех тех, кого не удержать любовью.
А пробужденье там же где и сон,
в слепых надеждах о себе великом.
О том, что страх исчезнет как мираж,
о том, что боль в блаженство превратится…
Быть может так…
во сне не увидать,
а пробудившись не найти сновидца.
И сквозь все сны струится Благодать
не зная ни себя, ни очевидца.

Было ли, не было, то неизвестно доныне, древние мифы о том повествуют для смертных.
Боги богини и прочие Хаоса дети, звездной дорогой идут меж созвездий слепящих.
Каждому богу, положена, свита из смертных, тех, кто тенями пройдет и вернется на небо.
Долгой дорогой пугают их космоса звери, в ужасе души теряют сознанье и веру.
Падают в пасть беспощадного мира земного, только тоска остается при взгляде на небо.
Только лишь память знобит об уделе прекрасном, следовать рядом с возлюбленным богом по небу.
Облики бога во всем ищет смертная сущность, в каждом мужчине и в женщине каждой… напрасно.
Мифы и сказки творит для детишек и взрослых, молча страдает, пытаясь стать богом забытым.
Вечен в душе как клеймо отпечаток небесный, вечен страдальческий поиск дороги на небо.
Мало всегда этим душам земного покоя, мало им счастья и мало любого успеха.
Боги зовут их, но плоть не пускает, тяжек удел невозможности быть рядом с богом
Жизнь свою строят они по божественным меркам, тот, кто был в свите Арея, о бое мечтает.
Та, что прекрасной Венере платок подавала, сердце героя срывает как плод переспевший.
Мрачною силой живет виночерпий Аида, муз приглашает на танец любимый певец Аполлона.
Жить, так как боги когда то тебя научили, все что доступно как счастье живущих недолго
Много же боли и много тяжелых страданий тех ожидает, кто бога в себе не увидел.
Хаос великий, что время родил и пространство, в каждом живущем живет обещанием Бога.
Шуньей его называют на снежном Тибете, Духом святым нарекают на русских просторах.
Только немногим, кто ищет не бога, иного, то, что стоит за кулисами этого театра,
То, что сквозит сквозь прорехи нелепого мира, то, что пугает не тьмою, а тем что за тьмою…
Их, даже встреча с потерянным богом, не привлекает, как смысл для коротко живущих.
Прочим же радости пира довольно, духом вернуться в кортеж долгожданного бога.
Вместе с Гефестом работать в подземных глубинах и с Афродитой гулять по небесному лугу.
Шунья святая всегда всех к себе принимает, боги иль люди иль демоны ада
Все исчезают, рождаются в новых обличьях, только лишь Шунья во всем пребывает незримо.

Шунья (санскр., букв.- пустота), одно из осн. понятий буддизма махаяны, психич. состояние, в к-ром снимается противопоставление реальности и нереальности, бытия и небытия, что служит гл. признаком «освобождения» (нирваны). Впервые появилось в «Праджа-парамита-сутрах» («Сутрах о высшей мудрости»), развито в учении Нагарджуны (см. Мадхьямика).
(Большой Российский энциклопедический словарь)
Читать дальше →